You don't lose progress in relapse.

За окном первый в этом году снег. Так и не смог заснуть и полез на борды.
Я больше не отпысываюсь в тредах. Но, пожалуй, надо заставить себя писать хотя бы тут, хоть где-то. Иначе мозг атрофируется. Умение внятно формулировать мысли - не данность. К тому же, если повезет, в треде когда-нибудь заведется граммар-нацист и я наконец подтяну правописание и пунктуацию.

Планы на выходные я частично выполнил. Нашел игрушечную машину с рабочим рулем, закончил обработку фотографий какой-то австралийской команды по регби, которые прислал Влад.
Игрушку меня попросил найти Иона для Гайи. Гайя учится водить. Никак не разберется куда крутить руль, сдавая назад во время парковки. Так у нее будет наглядное пособие.
Иона хочет свести нас с Гайей. Но врядли что-то получится. Мы с Гайей кажется оба считаем, что если бы между нами что-то могло произойти, это что-то давно бы произошло. И кажется оба виним друг друга за робость.
Завтра на перерыве надо будет куда-то ее позвать, чтобы отдать подарок. Я буду стараться вести себя подчеркнуто холодно. Подарок же не от меня, а от Ионы. Я тут всего лишь посредник. От этого я буду выглядеть еще глупее обычного.
Было бы здорово при завтрашней встрече честно сказать, что она мне нравится, но у меня в голове слишком много мусора, и при гипотетическом сценарии, в котором мы начнем встречаться мы даже не дойдем до стадии где она постепенно разочаровывается во мне из за моего несоответствия ее стандартам и ожиданиям. Я наверняка исполню какую-то отмороженную хуйню гораздо раньше. Например свалю-таки в Легион. Только помогу старикам с ремонтом и подожду пока дед выздоровеет. И найду нормальную работу, чтобы накопить на билет и "подушку безопасности". Вот уж точно "Благими намерениями..." Почему-то я всегда приношу только страдания себе и окружающим.

Когда я последний раз беседовал с Ионой, он был на диализе. Сейчас его возят в клинику раз в неделю. Он снова говорил, что считает свое положение неестественным и хочет отказаться от процедур. Я напомнил ему его же слова о том что единственный допустимый способ самоубийства это самосожжение. Только он не считает отказ от диализа самоубийством. Его организм нефункционален. Имунная система сожрала почки, кусок кишечника, пожевала спинной мозг. Без постоянного медицинского вмешательства он не протянет и месяца. Самостоятельно он даже до клиники добраться не может. Скорее всего он был бы уже мертв, если бы не Французская система здравоохранения. Зачем искуственно поддерживать жизнь в теле, если это противоречит всем законам природы? Иона не глуп. И самое противное тут - я с ним согласен. Мне приходится юлить и уходить в софистику, когда он касаетя этой темы, потому что неубедительно прозвучит аргумент: "Если ты, эгоистичная сволочь, отключишь себя от жизнеобеспечения, мне просто будет не с кем общаться." Это не честно с моей стороны. Но, как всегда, не хватает духу все сделать правильно.

Парикмахер назначил на 7:30. Я пришел вовремя, но он плохо расчитал очередь и я прождал еще минут 15. Он что-то обсуждал странное со своим учеником пока меня стриг. Рассказывал про какого-то парня который заходит выбривать виски. Как лучше бы он не приходил потому что "все пялятся", "ну и что, если я его с детства стригу", "помню еще бабушка приводила мелким", "сейчас вроде ближе к центру переселился но все равно сюда ходит", "клеит он меня что-ли". Стало интересно какую хуйню он про меня с учеником обсуждает в мое отсутствие. Еще захотелось перестать туда ходить. Но потом стало наплевать.
Календари А2 с полуголыми тетками, делят стену с плазмой, на которой 24/7 опять же полуголые телки тверкают под плохой хаус, нескончаемые шутейки про пидоров и тупых баб. Наверное когда ты парикмахер в промзоне мухосранска-милионника надо очень сильно стараться никак не бросать тень на свою ориентацию. Кто знает с какими демонами он ежедневно борется у себя в голове. Многим из нас не хватает духу сделать все правильно. Глупо осуждать. Я опять пойду к нему в следующем месяце.

Иона считает что я застрял, потому что не умею отдавать. Мы договорились, что до следующей бесды я должен буду придумать благословение. Тут не проканает какая-то пафосная многоэтажная тягомотина. Нужно что-то искреннее.

В телеграм-чате в котором я состою, люди, когда-то бывшие друзьями делятся фотографиями семей, детей. Кто-то проводит зиму в Индонезии. Кто-то на заработках в Китае и нашел там девушку. Кто-то обучает в своей школе молодых ребят и уже радуется их первым самостоятельным успехам в проф. сфере. Они искренне интересуются как у меня дела, удивляются почему я никак не найду нормальную работу, искренне желают поскорее встать уже на ноги. Странно. Не думал, что окажусь дефективным.

По поверхности коры бежали дерганные трещины, дробя ее на островки, напоминающие высохшую на солнце грязевую корку. По трещинам суетливо бегали небольшие насаекомые. Пахло хвоей, бензином и водорослями. В отдалении слышался прибой. За густым частоколом деревьев сверкали блики отражающегося в воде июльского солнца. У основания древесных стволов были собраны аккуратные конусы из пожелтевших иголок,окаймляющие ствол и скрывающие ту точку отсчета, из которой когда-то начали свой рост само дерево и его корневое подземное отражение. Бесконечные колонны маленьких муравьев, поддерживали идеальные пропорции в этих пирамидках, вновь и вновь восстанавливая по иголке то что разрушалось погодой. Так год за годом оберегалась граница между миром жизни, тянущимся ветвями и налитыми зеленью иголками к гипнотически-синему небу и плотным, сумрачным миром подземных шорохов, где дождевые черви роют причудливые лабиринты, петляя между прошлогодних шишек, укутанных в душистую грибницу.

Лиза была школьной подругой моей матери. Когда я был мелким мы часто ее навещали. Пока взрослые пили кофе на кухне, я и две ее дочери, примерно моего возраста, играли в гостинной. Обычно мы сидели на ковре в центре комнаты. Ковер казался огромным. Взгляд то и дело скользил по его разноцветному концентрическому узору, в сторону стен, с которых нежно светили картины Лизы. Ангелы на эскалаторах метрополитена, огромные рыбы проплывающие межу красных черепичных крыш, натюрморты, пейзажи. Сейчас мне кажется немного странным, как образы этих картин отпечатались в сознании и уже гораздо позже я мысленно возвращался к ним находя для себя что-то новое в сюжетах и даже в технике написания. В какой-то момент я пытался обучаться у нее, но из за неумения концентрироваться на долгосрочных целях, лени и, видимо, общего отсутствия предрасположенности к предмету, довольно быстро забросил. Чистый холст, который она мне подарила до сих пор покрыт только пылью. Когда я вернулся из армии я узнал что она покончила с собой.

Мне кажется есть определенный тип людей. Не получается подобрать характеристику, лезет сплошная банальщина. Хорошие? Честные? Добрые? Это люди пережеванные судьбой, несущие печати родовых несчастий и хронических болезней, упорно строящие, терпящие бедствия и строящие заново, в то же время не обозленные. Они просто продолжают идти вперед, иногда еще и умудряясь дарить свет другим. Жалко что иногда даже они ломаются.

Пока мы ждали официанта, Серый рассуждал о том как мдма расширят сознание, а я вспоминал его брата. К сожалению я не успел узнать Сему как следует. Глупо, конечно судить о человеке по потребляемой им информации, но и глупо наверное обесценивать, что благодаря ему я познакомился с литературой Уильяма Гибсона, анимацией Сатоси Кона и Мамору Осии, с кинематографом Уэса Андерсона с музыкой Летова и Клинских.
Не знаю что именно заставило его спрыгнуть с многоэтажки в центре города почти прямо на детскую площадку. Вроде даже одного из карапузов задело слетевшим с его ноги ярко-красным адидасом. У меня всегда оставалось эгоистичное ощущение, что я многому мог бы у него научиться, а возможно и что-то мог бы дать взамен.
Мы не виделись с Серым года четыре, мне кажется примерно столько пройдет до нашей следующей встречи.

Несмотря на дружеское предложение Серого, я не хочу пробовать мдма. После обычной травы в поседний раз я слушал на репите Rhubarb Афекса и ревел. Как будто прорвало какую-то плотину сдерживающую страх, боль, грусть, радость, надежду и сознанию в срочном порядке пришлось прорабатывать эмоциональных багаж, накопившийся за последние несколько лет. Это было похоже на феерверк из иголок, ощущаемый в ноге, которую отсидел, после того как в нее возвращается чувствительность. Когда немного отпустило, я просто наслаждался расслабленностью и изучал процессы формирования мыслей. Находил очаги автоматизмов и следил как из них медленно поднимаются ростки сомнений, жалости к себе, злобы, зависти. Как они разрастаются и ветви, переплетаясь, превращаются в сплошной плотный купол, погружающий сознание в темноту. Я мысленно разрезал этот купол, только чтобы обнаружить под ним еще один слой мусора, а под ним еше один и еще. Все быстрее и быстрее. В этом калейсдоскопе распадающихся оболочек, слои становились все светлее, последние из них сами излучали свет, да так ярко, что казались абсолютно белыми, но и они были рассечены лезвием незамутненного ничем присутствия, обнажив абсолютною пустоту.
Мне было хорошо почти неделю. Потом я опять заснул, продолжив упиваться кошмаром действительности еще самозабвеннее чем прежде. Я уже три года не курю и не употребляю алкоголь.

Серый удивляется как вообще люди могут быть несчастны. Он удачно женат. У него хорошая работа. Они с супругой планируют детей. Серый спрашивает меня что я об этом думаю. Честно отвечаю, что считаю зачатие преступлением и не понимаю что им мешает усыновить ребенка, если уж родительские инстинкты житья не дают. Серый в целом меня понимает. Но он не согласен. Он же особенный. Его дети обязателно будут счастливы.

Бондаренко, Валентин Васильевич
Согласно расписанию тренировок, Валентин Бондаренко заканчивал десятисуточное пребывание в сурдобарокамере в НИИ- ВВС (ныне Институт авиационной и космической медицины) - как и других космонавтов, его испытывали одиночеством и тишиной. Давление воздуха в сурдобарокамере было снижено, а насыщение кислорода повысили в 2 раза. В конце одного из медицинских тестов он совершил ошибку - снял закреплённые на теле датчики, протёр места их закрепления смоченным в спирте ватным тампоном и неосторожно его выбросил. Вата попала на спираль раскалённой электроплитки и мгновенно вспыхнула. В атмосфере почти чистого кислорода огонь быстро распространился на всю камеру. На нём загорелся шерстяной тренировочный костюм. Быстро открыть сурдобарокамеру было невозможно из-за большого перепада давления. Когда камеру открыли, Бондаренко был ещё жив. Его доставили в Боткинскую больницу, где врачи 8 часов боролись за его жизнь. Бондаренко скончался от ожогового шока за 19 дней до первого космического полёта. Несколько часов в больнице у койки Бондаренко провела группа космонавтов, в том числе Юрий Гагарин.

30

Ты чувствуешь? Неприятно тянет где-то за солнечным сплетением, слегка сводит горло. Как будто заблудившийся призрак ихтиозавра, сохранивший отголоски чешуйчатой прохлады, проплыл сквозь твою грудную клетку. Между двумя паралельными мирами, на каком-то исчезающе-незначительном уровне произошло взаимодействие. Дверь снова приоткрылась, из темноты повеяло холодом, но и надеждой.

Где-то под землей огромные бетонные колодцы со стенами усеянными гроздьями фоторецепторов в округлых, блестящих футлярах. Вечная тишина, вечная темнота и вечное ожидание мельчайшего изменения в действительности. На другом конце вселенной в бурлящем аду из преображающейся материи нечто начало свой путь. И хотя это произошло так давно и настолько далеко, что никакие человеческие асоциации и сравнения не помогут лучше представить эти величины, конечная точка маршрута именно здесь - короткая вспышка, озаряющая темную глубину колодца.

Осознание окружения и присутствие в моменте приходят с усталостью. Обычное состояние субьективно воспринимается скорее как шкворчащий в масле кусок мяса, как бешенно крутящийся вхолостую мотор, как крик в пещере в километрах под поверхностью. При усталости же нервной системе приходится приоретизировать процессы, привычный гул в голове затихает. Спеши быть.

Если достаточно внимательно посмотреть на себя, можно заметить, что в точке, в которой сфокусирован взгляд, никого нет. Цветные пятна и воздушная рябь, издали кажущиеся кем-то - лишь обман восприятия. Посмотрев еще внимательнее можно понять что смотрящего тоже нет. Как нет и свихнувшегося от одиночества и скуки извечного абсолюта, давным-давно раздробившего себя на множество забывчивых сознаний.

Сама сцена не менее иллюзорна чем действующие лица. Иллюзорна и пустота.

Определения и классификации приходят на уровне ощущений. Привычные инструменты познания скорее мешают и искажают понимание.

Уже почти перестал наркоманить, питаясь оценочными суждениями окружающих. Далее в повестке обучение благодарности и уважению, а если повезет, обучение любви. Пока-что к самому себе. Когда-нибудь я тоже доберусь до своего колодца.

Гайя. Знаешь этот старый обычай? Ты ешь соленую выпечку, ночью тебя мучает жажда и во сне ты видишь свою будущую любовь. Этот человек приносит тебе воду.

Иона. Зачем тебе эти глупые предрассудки? Я и без них могу тебе указать на этого человека.

Гайя (после паузы). Я не настолько еще отчаялась.

Выцветшие занавески. Шуршащие на ветру сухие, пожелтевшие страницы, сморщенные от перепадов влажности и температуры. Скрипы, тиканье и потрескивание уставшей древесины. Пыль. Плесень. Облупленная краска, сквозняк и холод. Звук мотора, дребезжание стекол, ползущие по потолку прямоугольники света. Потустороннее лицо, вглядывающееся в комнату из сплетений древесных волокон двери шкафа. Высокая температура. Ломота в костях, легкое головокружение. Колючий плед из верблюжьей шерсти. Запах камфорного масла. Нарушенное восприятие пространства и собственных пропорций. Сознание проваливающееся в точку, черепная коробка, вмещающая в себя десять обозримых вселенных.

Древний асфальт с торчащими из трещин зелеными ростками. Тянущиеся к небу тополя. Застрявший в шиповнике воланчик. Доносящиеся из-за ветхого зеленого забора детский смех, плескотня и запах хлорки.

Набор сенсорных воспоминаний. Похоже на ржавую шкатулку с безделушками, затаившуюся в ящике стола временной капсулой из позапрошлого десятилетия: сломанные брелки, давно переставшие писать ручки, подшипниковые шарики, вороний клюв.

Спящая кошка. Безразличный космос. Медленно подползающий ужас. Бежать бессмысленно. Остается сесть и дожидаться когда он запрыгнет на колени и свернется калачиком.

SNOW

On my way out the door, my son says,
"Dad, I have to poop."
After all the work of bundling him up,
"Go ahead," I say.
He sheds his parka, drops his snow pants,
and mounts the high white seat of the toilet.
I unbutton my coat, loosen my scarf,
let it hang from my neck, and wait.
Almost immediately he calls from the bathroom:
"Papa, check my bottom."
I lean over the small of his back as he bows,
lost in the flurry of my overcoat and scarf.
I wipe the crack of his ass. He hops off
the toilet and pulls up his pants, I flush,
and see shit on the fringe of my scarf;
disbelieving, I hold it up to the light,
"There's shit on my scarf!"
He puts on his coat, mittens, and hat.
I’m reminded of the young monk Ikkyu
wiping Kaso's shriveled ass with his bare hands,
washing his master's frail body, rinsing
the soiled sheets, wringing them out
day and night till the old man's death.
I think, too, of the stains on my father's bed,
the nurses drawing the curtains to clean him,
his sunken eyes, looking into mine, ashamed.
"It's all right, Dad," I say.
"It's not all right," he says.
My son tromps to the door, flings it open;
a blast of cold air rushes through the house.
I wash the fringe in the sink, tighten
my scarf and raise my collar.
He's making angels in the snow.

Seido Ray Ronci



Подал заявление об увольнении.
Стал чаще беседовать с Гайей. Она общалась с Ионой. Передала что он в нас разуверился. Я удивлен, его терпению.
Благодарность все еще дается с трудом.
Часто пропускаю занятия, опять сбиваю режим.
Кажется нужно замедлиться и скорректировать направление движения.

Когда-то мне попалась аналогия описывающая бессмысленность терапии, применяемой к самому себе: сидя за рулем автомобиля невозможно разобраться что именно неисправно под капотом. Психологи тоже ходят к психологам или хотя бы заводят друзей, готовых время от времени выслушивать обьемные монологи, полные нудного самокопания.

Очень мешает слабость, невозможность сосредоточиться, иногда доходящая до абсурда: заплетающийся язык во время звонка с заказчиком, глупые опечатки, переделывание одной и той же задачи по несколько раз. Я не помнимаю лень это, отсутствие дисциплины, старение или какая-то симптоматика которую при должном подходе можно отследить до недуга и вылечить или хотя бы как-то купировать.
Больше всего напрягает отсутствие доверия самому себе. Приходится обьявлять сроки сдачи работ с каким-то гипертрофированным запасом, порой не высыпаться, доделывая по ночам то, что днем так и не удалось заставить себя сделать. На это накладываются повторяющиеся в голове негативные мысли по отношению к себе. Стыд, разочарование, злость, отчаяние. Тут нужно "бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте", а я порой не могу заставить себя сделать и шага.

Предполагаю, что все это скорее всего продукт моих решений, моего поведения. Каждый отдельны случай, когда я выбирал сфокусироваться на чем-то приятном сиюминутно, вместо продуктивного в перспективе, формировал поведенческие предпочтения, предопределяюшие в свою очередь последующие решеия.
Я сам виноват в том что мне плохо.
Я загнал себя достаточно далеко и не знаю как выбраться.
Я не имею права просить помощи и даже надеяться на помощь. Любые мои страдания заслужены и вдвойне заслужены все последующие страдания, потому что понимая изъян я его не исправляю из за собственной слабости и безволия.
Я презираю сам себя, в то же время являясь центром собственной вселеннной, на котором сосредоточено все внимание. Редкие люди, которые близки мне, страдают из-за моего эгоизма и невозможности отдавать хотя бы частицу тепла и света, который они мне дарят.
Я живу в страхе, сомнениях и постоянной надежде на абстрактное будущее, мало что реально предпринимая для формирования того на что надеюсь.
Мне определнно стоит перестать быть настолько на себе зацикленным.

Наверняка тут какой-то "классический случай, как по учебникам". Но субъективно, вот сейчаас от этого совсем не легче. Ощущения как-будто кто-то бросил мои мозги на сковородку и они весело шкворчат в каленом масле. Понимаю что скорее всего мне через какое-то время станет лучше и возможно даже будет "хорошо". Так же понимаю что после этого будут очередные периоды ада, где я буду мучиться, не умея даже разобраться, не придумал ли я себе сам это состояние.

Так противно это все из себя выдавливать. Так противно надеяться что кто-то пожалеет и сострадательно похлопает по спине, понимающе покивав. Но, наверное это необходимо как то прорабатывать? В глупой, отупевшей голове нет никакой возможности выстраивать связные цепочки мыслей, значит нужно как-то их записывать.
Почему бы не сделать это на бумаге, или, если мне так необходимо внимание, почему бы не пойти на какой-то ресурс где такого внимания можно найти в избытке? Почему мне кажется что я смогу получить тут что-то кроме молчания или в лучшем случае обвинений во вниманьеблядстве и советов есть фарму горстями? Когда уже мое отвращение к самому себе достигнет достаточного масштаба, чтобы перерасти в продуктивность и волевые усилия направленные на налаживание собственной жизни? Когда я уже перестану ходить как животное по кругу и мыслить примитивными морализаторскими категориями? Когда уже крыша обвалится мне на голову, чтобы я смог нормально разглядеть несчастную луну? Когда уже кто-нибудь отрежет мне палец?

“Probably a stroke,” he said. “I’m not sure. She fell down dead walking somewhere—in those days, if an older person died, no one did an autopsy.” On the flight home, Gibson struggled to think about what had happened. As a child, after his father’s death, he had feared—irrationally, he thought—that his mother might die, too. Now she had. Years later, he would come to see himself as “doubly traumatized.” In the moment, he took refuge in an odd thought: at least she’d be spared the discomfort of watching him try to become an artist.

_{“How William Gibson Keeps His Science Fiction Real” by Joshua Rothman}

Я заварил грибы, добавив лимона и черешневого варенья с грецкими орехами. На экране был открыт чат с Соней. Краски становились насыщеннее, комната постепенно превращалась из камеры изоляции в уютное убежище. Зрение начинало различать отдельные пиксели на экране, они переливались цветными боке, которые собирались в незатейливые радиальные узоры. 
- Как ты там?
- Хорошо, спокойно. Неужели мне просто не хватало серотонина?
- Потрогай себя. Чувствуешь?
Трогаю лицо. Приятно. Это не эротическое ощущение, скорее как если обнять друга после долгой разлуки.
- Да...
- Вот. Приятно же. Ты хороший. Люби себя. 
Я вспоминаю разговор недельной давности, ее фразу "Как я могу тебя полюбить если ты сам себя не любишь?". Улыбаюсь. Удовольствие нарастает. Мир полон фрактальных структур, глубокого смысла. Божественные откровения прямой наводкой бомбардируют сознание. Геометрические узоры, готические витражи, какие-то чертежи похожие то ли на схематичные иллюстрации с "золотой пластины" вояджера, то ли на картины Алекса Грея. Вот он "я": тело, психика, душа. Все это требует заботы и постоянного ухода. Если соблюдать определенные правила, то "я" будет пребывать в резонансе с вселенской гармонией. Боль и страдания - всего лишь сигналы о том что "я" из этой гармонии выпадаю. Вот что-то огромное, похожее на рендер оболочки Мандельброта. "Я" где-то на кончике одного из его отростков, но в то же время и все остальное. Просто обычно моё внимание сфокусировано вовне, потому часто забываю о единстве с этим гигантским и непостижимым чем-то. 
В теле приятная ломота, хочется двигаться, наверное даже танцевать. Около ключиц в тех местах, где блатные колят звезды, тепло и хорошо, кажется оттуда сочится энергия. 
- Как ты там?
- Хорошо. У меня тут космические откровения)
- Лучше бы со мной пообщался.
- Жалко что тебя тут нет. Хочу к тебе.
- Я теплая и мягкая.
Хочется мысленно ее обнять. Израненное, уставшее существо, которое недолюбили в детстве. Она ненавидит свою мать. Судя по рассказам - за дело. Но теперь в ее нарциссизме, злобе, эгоизме, мне кажется я замечаю то, что она от нее переняла, как любой ребенок перенимает родительские поведенческие паттерны. Это стало основой для ее колючих доспехов спасающих от недружелюбной действительности. "Все вы по началу говорите что любите, а потом: "Ой, Соня, перестань, убери нож"".  

Когда я сидел в окопе высчитывая траектории минометных снарядов по звуку и то ли надеясь что все-таки умру, но быстро и безболезненно, то ли веря что вернусь целым домой и буду строить счастливую жизнь, я думал о ней. Она как-то нашла мою мать, звонила ей, интересовалась. По началу когда линия фронта была еще далеко а телефон еще работал, она пару раз даже позвонила мне. 
- А твоя шкура-то чего? Звонит тебе?
- Нет. 
- А я вот звоню. Делай выводы.
Я сделал. Гайя, о которой шла речь в этой беседе, после моего возвращения пробовала наладить связь. Я всецело уделял внимание Соне. Она обещала приехать после нового года. Я покупал ей подарки и планировал куда буду водить. Я бронировал квартиру. Мы смотрели сериалы, не высыпались потому что болтали по полночи. Она показывала свою любимую музыку. Я рисовал эскиз татуировки ей на запястье.
- Люблю твои руки. 
- Ну вот как раз приодень.

А потом она не приехала.
- Ну прости, я просто перетрусила.
А потом мы поссорились. А потом опять. И опять. Пазл перестал складываться. Я пытался сохранить хоть какое-то общение. Каждый раз глотать обиды, признавать вину в которую я сам не верил и извиняться становилось сложнее. В ответ - хамство, агрессия, требование подчинения и признания авторитета. 
В самом начале мы договорились о мантре "Я не хочу тебе навредить". Она просила повторять эту мантру, когда становится сложно с ней общаться. Мантра больше не работала. Она хотела навредить. Уязвить, высказать последнее слово. Казалось все ее поведение было сфокусировано на том, чтобы дать понять: "нет, это Я тебя бросаю". 

У меня опять начались проблемы с работой. Сместился режим. Я перестал ходить на тренировки и нормально питаться. Сил ни на что не хватало. Постоянно болела голова. Я понимал что нужно сдать анализ крови, нужно записаться к терапевту, но я постоянно откладывал. Уже даже не чувствуя злости по отношению к себе я просто составлял списки дел. Пытался их выполнять. Получалось медленно и плохо. С головой были проблемы еще до осени, авантюра с попыткой устроить себе социально приемлемый суецид, очевидно добавила стресса. Напряжение на двух работах с одной из которых меня в итоге уволили несмотря на вложенные усилия. А теперь еще эта эта эмоциональная карусель.

You don't lose progress in relapse.

_{«Скажем так, если у тебя есть опыт недвойственности, если хоть раз в жизни у тебя был проблеск ТОГО, то ты знаешь, что есть нечто даже за самыми мрачными или тупыми твоими состояниями. Это как компас, который все время показывает куда-надо, совсем его игнорировать вряд ли возможно. Но можно очень жестко тупить, можно свое понимание исказить достаточно сильно, чтобы иметь прямой опыт, но дать ему целый ряд интерпретаций, которые поместят его в контекст будущего/прошлого, достижения/потери. Я вот где-то год в своей жизни был ПОЧТИ уверен что ВСЁ - лучшее что было в моей жизни (ТО) уже закончилось и я проебал совершенно всё, и тут я серьезно думал, а стоит ли жить дальше при таком раскладе - при том что всё остальное было в относительном порядке. Этот узел развязался удивительно просто, как бывает всегда, но тупил я над ним очень долго. И, конечно, попав в такую ловушку - обусловленную в то время многими факторами - а потом выйдя из нее, ты приобретаешь невероятную уверенность, опыт собственной невероятной глупости, которую сложно без смеха вспоминать - это очень важный опыт, который сильно помогает в жизни, понимание, что мог за секунду решить вопросы, которые мучили тебя годами, но предпочитал играть в них, подкрепляя глупейшие тенденции своего ума.»
из треда по недвойственности}

Наверное невозможно любить себя и быть рядом с таким человеком. Сложно даже вспоминать с теплотой и благодарностью светлые моменты. Все хорошее вместе с ценными советами, действительно интересными беседами хочется зашвырнуть подальше и забыть. Потому что все это тянет за собой воспоминания о негативе. Но может где-то тут и можно найти для себя "урок" вынести последний ценный опыт из ситуации. И на этом закрыть уже для себя этот этап и постараться сфокусироваться на восстановлении, на росте.

Сейчас пробую сменить специальность. Отвык от лекций и преподавателей, но пока что процесс развивается на удивление успешно. Кажется я не настолько отупел, как мне хотелось бы верить.
Еще записался на курсы випассаны на май. Десятидневный ретрит за чертой города. Обет молчания, ограничение контактов между участниками, диета, режим. Жалко что это только через два с половиной месяца.